Мама, дорогая, прошу тебя! Впервые в жизни я прошу тебя о чем бы то ни было. Мне надо только одно: чтобы мы с Берком были счастливы. Если я потеряю его, то умру.

Твоя любящая дочь Гарриет".

Я сложил листок и снова спрятал его в конверт. Миссис Хэтчен смотрела на меня так, словно это письмо было живым существом и я мог сделать ему больно.

— Странное и прекрасное письмо, не правда ли?

— Мне так не показалось. Меня смущают в нем кое-какие намеки. Когда Гарриет писала, она не очень ясно мыслила.

— Что вы хотите этим сказать? — возразила миссис Хэтчен. — Бедняжка была в жутком состоянии. Она страшно поскандалила с отцом. Изобел мне рассказывала — Гарриет сражалась за самое дорогое.

— Как и Кэмпион. Но для него, похоже, самое дорогое — это пять тысяч долларов.

— Кэмпион?

— Это настоящая фамилия Берка Дэмиса. Сейчас он в тюрьме Редвуд-Сити. Так как насчет денег? Вы все еще готовы их одолжить?

— Да, если она жива. Они у меня с собой. Мы с Кейтом поехали вчера в Гвадалахару, и я сняла их со счета. Это часть того, что выплатил мне после развода Марк, и Кейт не возражал.

— Надеюсь, деньги не при вас?

— Они в сейфе отеля.

— Пусть там и лежат. Гарриет они не понадобятся. Вряд ли это была ее идея. — Я посмотрел письмо на свет. — Вы щедрая женщина, миссис Хэтчен. Я думал о вас иначе.

— И правильно делали. — Ее глаза сузились, уголки рта опустились. — Пожалуйста, выключите свет. И не смотрите на меня. Я старая уродина, пытающаяся откупиться от прошлого. Но я опоздала на пятнадцать лет. Я не имела права тогда бросать Гарриет. Может, ее жизнь сложилась бы иначе.

— Это еще как сказать. — Я выключил свет и заметил, что дом Блекуэллов погрузился во тьму. — А почему вы ушли от Марка Блекуэлла? Изобел имеет к этому какое-то отношение?

— Нет, он ею не интересовался. Он вообще не интересовался женщинами, в том числе и мной. — В ее голосе появились жестокие нотки. — Марк — маменькин сынок. Странно слышать это о профессиональном военном, да? Но это так. Его отец, полковник, погиб в первую мировую войну. Марк был единственным сыном, и мать души в нем не чаяла. Она вцепилась в него мертвой хваткой. Она жила с нами в первый год нашей женитьбы, и он плясал под ее дудку, а я была у него на втором плане. Другие женщины мне рассказывали о себе такое же. Выходишь за человека, потому что он ведет себя прилично и не тащит сразу в постель. Беда только, что и потом он ведет себя так же. В постели Марк был хуже школьника. Что я выдержала, прежде чем забеременела! Но об этом не стоит. Потом умерла его мать. Я надеялась, что он наконец-то обратит на меня внимание. Но он перенес свою страсть на бедняжку Гарриет. Ужасно, когда один человек превращает другого в игрушку, куклу, фантом. Он следил, что она читает, во что играет, с кем дружит. Он заставлял ее вести дневник и давать ему читать, а когда уезжал по службе — посылать ему. Он так задурил ей голову, что она не понимала, девочка она или мальчик и кто он ей, отец или любовник.

После войны все стало еще хуже. Марк вернулся из Германии. Война принесла ему одни разочарования — он не сделал карьеры. Он и военным-то стал из-за матери — семейная традиция! Думаю, он с удовольствием занялся бы чем-то другим. Но его отправили на пенсию, и было поздно начинать сначала. Да это и не требовалось — у него были деньги. У Блекуэллов всегда было много денег. Он решил посвятить все свое время Гарриет. Он задумал превратить ее в девочко-мальчика, сделать из нее то, кем не стал сам. Он научил ее стрелять, лазать по горам, играть в поло. Он даже звал ее Гарри.

Меня от этого тошнило. Я человек не очень решительный, и я его побаивалась. Так бывает, когда живешь с тем, кого не любишь. Но и мое терпение лопнуло. Я сказала, что разведусь с ним, если он не обратится к психиатру. Он, естественно, решил, что это я рехнулась. Может, так оно и было — я прожила с ним двенадцать лет. Он сказал, что даст мне развод. Ему вполне хватит Гарриет. Ей тогда было одиннадцать. Я хотела забрать ее, но он предупредил, что будет бороться за нее до конца. Бракоразводный процесс был мне не по средствам. Не спрашивайте, почему. За все приходится платить дорогой ценой. Я потеряла тогда дочь. Теперь, видно, навсегда.

Мы сидели в темноте. Я попытался снять напряжение.

— Возможно, с Гарриет все в порядке. Они с Кэмпионом могли договориться путешествовать порознь. Тогда понятно его молчание. Она вполне может оказаться в Мексике.

— Вы не очень в это верите сами?

— Не очень. Это один из вариантов. Остальные похуже.

Таксист опять стал подавать признаки жизни. Он вылез из машины и побрел к нам.

— Вы сказали, что немного задержитесь, мэм. Я готов ждать, только хотелось бы знать сколько. Неизвестность действует на нервы.

— Такова жизнь, — заметил я. — Сплошная неизвестность.

Миссис Хэтчен приоткрыла дверцу.

— Я отняла у вас больше времени, чем хотела. Вы, кажется, собирались поговорить с Изобел. Думаете, она знает что-то и умалчивает об этом?

— Почти все так устроены. Что и делает мою жизнь трудной, но увлекательной.

Она потянулась за письмом, которое я по-прежнему держал в руке.

— Если вы не против, я его возьму. Это важно для меня.

— Извините, но полиция должна на него посмотреть. Постараюсь потом вернуть его вам. Вы будете в вашем отеле?

— Не знаю. Изобел приглашала пожить с ней, но это вряд ли возможно.

— Почему?

— У нас ничего не получится. Мы всегда недолюбливали друг друга. Она считала меня легкомысленной. Может, она права. А я ее — ханжой.

— Интересно, почему?

— Все очень просто. Изобел всегда притворялась, что презирает деньги. Ее девизом было: простая жизнь, высокие идеалы. Но при первом же удобном случае она сцапала Марка с его капиталами. Только не говорите ей об этом. И вообще не сообщайте даже, что виделись со мной.

Я пообещал ни в коем случае этого не делать.

— Еще один вопрос, миссис Хэтчен. Что случится с деньгами Ады, если Гарриет умрет?

— Думаю, они перейдут к Марку. Как это происходило со всем, что имело какую-то ценность.

Глава 26

Горничная неохотно запустила меня в дом. Я ждал в холле, считал паркетины и корил себя за то, что встретил Изобел, взял от нее деньги и вообще позволил ей очаровать себя. Наконец вышла она — в том же темном костюме и с теми же кругами под глазами. Она двигалась напряженно, словно по канату. Она сказала официальным тоном, без улыбки:

— Надеюсь, важность новостей оправдывает ваше столь позднее появление в нашем доме.

— Думаю, что да. Может, присядем?

Она отвела меня в гостиную, под взгляды предков. Я заговорил, обращаясь и к ним и к ней:

— Придя сюда, я оказываю вам любезность. Если бы вы не были моим клиентом, здесь толпились бы полицейские, а газетчики мяли бы цветники перед домом.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду. — Она говорила, с трудом подбирая слова, в глазах был туман. — Имейте в виду, что я неважно соображаю. Я приняла массу таблеток. — Так при чем тут полицейские и газетчики?

— Они будут здесь завтра. Среди прочего они зададут вам такой вопрос: есть ли у вас ледоруб с серебряной ручкой?

— Кажется, есть. Я давно его не видела. Он или на кухне, или в одном из баров.

— Его там нет. Он у сержанта Уэсли Леонарда из полиции городка Цитрус-Хиллз. — Я не спускал с нее глаз. Она явно смутилась.

— Вы мне угрожаете?

— Скорее предупреждаю, миссис Блекуэлл.

— Что-то случилось с Марком? — резко спросила она.

— Что-то случилось с Ральфом Симпсоном и Долли Стоун. Кажется, вы знали обоих.

— Долли Стоун? Мы не виделись давно.

— Надеюсь, вам удастся это доказать, так как Долли была убита в мае.

Она уронила голову и помотала ею из стороны в сторону, словно пытаясь выкинуть из головы этот факт.

— Вы не шутите? — Она взглянула на меня и поняла, что я не шутил. — Как она погибла?